Танцующая на лепестках лотоса - Страница 141

141

Вода от удара весла обрызгала Индравармана, и он грозно взглянул на гребца. Теперь он думал, как ему продержать Асала в живых достаточно долго, чтобы тот узнал, что его женщина поймана и отныне является собственностью короля. А может быть, ему следует эту парочку похоронить заживо, замуровать в комнате с толстыми каменными стенами и оставить умирать на руках друг у друга?

«Тебе нужно держаться от меня подальше, Асал, — подумал он, — но я знаю, что ты этого не сделаешь. Ты ненавидишь меня и поэтому придешь сам. Но когда придешь, Асал, ты погибнешь, словно мотылек, летящий на пламя. Неужели ты не понимаешь, что гибель твоя неминуема, когда сам без оглядки бежишь навстречу ей?

Я ошибался, когда был столь высокого мнения о тебе, поскольку только глупец может вернуться ко мне. А если ты еще и свою женщину привел с собой, то ты глупец вдвойне. Потому что, какую бы я боль ни причинил тебе, ей достанется в десять раз больше. Она украла тебя у меня, она запутала тебя, а сделав это, она надсмеялась надо мной.

Возможно, тебе нужно будет время подумать, Асал. Возможно, лучше тебя все-таки замуровать. Ты захочешь оборвать ее жизнь, ее страдания, но будешь не в силах сделать это. Ты будешь видеть ее слезы, испытывать на себе ее муки. Она пройдет через тысячу смертей, прежде чем ты увидишь, как свет жизни гаснет в ее глазах».

* * *

Неприятель, навстречу которому неуклонно двигался флот Джаявара, был все еще далеко. Желая показать своим людям, что не ставит себя выше их, король взял весло и теперь размеренно греб вместе с другими под ритмичные команды капитана. Его лицо, спина и грудь блестели от пота. Хотя он был доволен тем, что его план пока срабатывает, он все же ощущал беспокойство. Бой на берегу закончился победой кхмеров, но копье одного чама едва не пронзило его. Он бы уже погиб, если бы не один воин, сражавшийся слева от него, который в последний момент поднял свой щит и тем самым спас жизнь своему королю.

Джаявар участвовал во многих сражениях и всегда доверял своему клинку. Однако там, на берегу, враги оказались моложе, сильнее и стремительнее, чем он их представлял. А вот он был недостаточно быстр, с трудом парировал удары и за все время сразил всего двух соперников. Впервые в жизни он почувствовал, что возраст дает о себе знать. Он даже не заметил летящего в него копья и не среагировал на предупредительный окрик. Огорчительным было и то, что, когда его люди, большинство из которых были вдвое моложе его, рвались вперед и яростно сражались, жажда крови, которая всегда охватывала его в бою, двигала им лишь до поры до времени. В конце он уже должен был полагаться скорее на свои мудрость и опыт, чем на силу сабли. А он слишком хорошо знал, что бывает, когда в рукопашной схватке устают руки, а реакции замедляются.

Битва — это все же удел молодых. И тем не менее он должен был вести за собой своих людей, должен был находиться в гуще сражения. Каким-то образом ему нужно было найти в себе силы, чтобы противостоять более молодым и более крепким воинам. Джаявар однажды видел, как старый тигр победил в драке более молодого соперника, и теперь он напомнил себе, что старость все же может взять верх над молодостью — по крайней мере в какой-то момент. Проблема заключалась в том, как выстроить в единую цепочку такие моменты.

Аджадеви, вероятнее всего, знала о его мрачных предчувствиях, но предпочитала не говорить с ним об этом. Он в разговоре с ней также не упоминал о своих недостатках. Обоюдный страх заставлял их избегать эту тему, поскольку им почему-то казалось, что, если они будут говорить о слабостях, эти слабости станут реальностью.

Джаявар немного расслабил спину и стал грести с меньшим рвением. Пот продолжал течь по его коже, и люди из соседних лодок аплодировали его усилиям. Похоже, никто не заметил, что он бережет остатки своих сил. Он знал, что предстоит выдержать два серьезных сражения. Если он сможет их пережить, если сможет привести своих людей к победе, ему больше никогда не понадобится поднимать саблю. Он будет править, заботясь о мире, а если когда-нибудь все же придется воевать, он будет руководить своим войском из задних рядов.

В первый раз за много лет Джаявар вдруг почувствовал себя очень одиноким. Бремя правителя большой империи давило ему на плечи. В зависимости от его действий его люди в конце сегодняшнего дня будут либо веселиться, либо обливаться слезами. Сразу по многим причинам он должен был бы чувствовать внутренний подъем и прилив сил.

Тем не менее, приближаясь к врагу, он все больше беспокоился о том, хватит ли у него сил, чтобы сделать то, что он должен был сделать.

* * *

Пока матери ухаживали за своими детьми, а несколько воинов, их охрана, вглядывались в горизонт, Аджадеви стояла на корме и боролась с желанием начать взволнованно расхаживать по лодке. С каждым ударом сердца она чувствовала, что Джаявар все больше отдаляется, и осознание этого тяготило ее.

Хотя она молилась и старалась увидеть какие-нибудь знаки, мысли ее вихрем носились в голове, она не могла сосредоточиться ни на чем. Она закрыла глаза, но вскоре открыла, нервно вытерла лоб и посмотрела на юг, туда, где она в последний раз видела лодку Джаявара. Он помахал ей и исчез, унеся с собой часть ее самой.

В обычной жизни Аджадеви была довольна тем, что она женщина, но сегодня жалела, что не может превратиться в мужчину, не может схватить саблю и сражаться плечом к плечу с королем. Она бы тогда вступила в яростный бой с чамами, смяла бы их и окрасила бы воды озера в красный цвет их кровью. Ради того, чтобы освободить свой народ, она готова была пожертвовать своей кармой. Однако же она не могла участвовать в сражении, ей только и оставалось, что переживать и торопить время, молясь, чтобы Джаявар вернулся раньше, чем солнце затянут приближающиеся тучи.

141