Танцующая на лепестках лотоса - Страница 112

112

Один глаз у него заплыл, тело в сотне мест пронизывала боль, и Асал мечтал, чтобы боги освободили его от пут или от страданий — желательно и от того и от другого, хотя избавиться от чего-то одного тоже было бы неплохо. Он про себя просил усмехающиеся фигуры сделать хоть что-нибудь, но тщетно. Закрыв глаза, он попытался снова провалиться в забытье. Вдруг послышались голоса, а в голове гулким эхом отозвались чьи-то шаги.

— Воисанна? — произнес он, по крайней мере, ему показалось, что произнес.

В лицо ему плеснули водой. Он поперхнулся и повернул голову в сторону. Кто-то наотмашь ударил его по щеке. Его снова облили водой, после чего раздался голос — голос короля. Асал пытался как-то уклониться от этого голоса, убедить себя, что на самом деле не слышит его, однако вода вернула его к действительности. Боги, похоже, отдалились от него. Сейчас он видел их более отчетливо — то были статуи, украденные в храмах и перенесенные сюда, в тускло освещенный подвал. Но они были слишком прекрасными и драгоценными, чтобы здесь собирать на себе пыль.

Здоровым глазом Асал увидел Индравармана. Король показался ему еще большим, чем был на самом деле, даже несмотря на то, что он стоял рядом со статуей одного из богов. Позади него находились По Рейм и два стражника в полном боевом облачении. По Рейм улыбался.

Асал дернулся, но едва сумел пошевелиться. Это усилие вызвало новую волну боли, захватившую голову, плечи, живот и пах. Неповрежденными казались только руки и ноги, хотя, стянутые веревками, они онемели.

— Ты, должно быть, удивлен, что мы здесь, — с бесстрастным выражением лица сказал Индраварман, делая шаг вперед.

Асал вновь попытался освободиться и напрягался до тех пор, пока комната не поплыла перед его глазами.

— Мы здесь потому, что многие из моих людей восхищаются тобой. И я не хочу, чтобы они слышали твои вопли. Здесь, в недрах королевского дворца, тебя никто не услышит, ты станешь немым, каким и должен быть. Никто не знает, что ты в заточении, так что никому и в голову не придет спасать тебя — ни твоим людям, ни богам и ни мне, разумеется. Если хочешь, можешь молиться. Только боги тебя не услышат. Они не слушают каких-то мошек, ползающих у них под ногами, а ты — лишь жалкое насекомое.

— Мои люди…

— Молчать! — проревел Индраварман и снова наотмашь ударил открытой ладонью Асала по лицу. — Я скажу тебе, когда ты сможешь говорить! Человек, который пытался украсть у меня мою женщину и одурачить меня! Она все рассказала мне о твоих планах, рассказала, умоляя о прощении и плача. Я дал тебе все, о чем может мечтать мужчина, и за это ты предал меня! — И снова король ударил Асала, на этот раз по обеим щекам. — А вот теперь я приказываю тебе говорить. Почему ты собирался бежать сегодня ночью? И почему ты собирался взять с собой то, что тебе не принадлежит?

Асал сплюнул на пол кровь.

— О великий король… я…

— Я тебе не король! Я — завоеватель, предводитель армии! И я не властвую над насекомыми. Я топчу их.

Несмотря на то что Асал старался остановить кружение комнаты, ему это не удавалось. В правом ухе звенело после последнего удара Индравармана.

— Я всегда… славно дрался за тебя, — наконец выдавил он.

— Да, ты и вправду сражался хорошо. Тогда почему же ты предал меня? Почему пытался сбежать?

— Потому что…

— Говори!

— Потому что вы… угрожали Воисанне. Из-за этого… вы потеряли меня.

Индраварман опять замахнулся, но вдруг остановился, и на грозном лице его возникла улыбка.

— Так это из-за какой-то шлюхи ты нарушил данную мне клятву?

— Она не шлюха.

— Но станет ею, Асал. Потому что в данный момент мои лучшие люди уже идут по ее следу. Она опережает их на полдня, но успеет ли она уйти далеко, как думаешь? А когда они поймают ее, она станет моей шлюхой. И ты будешь видеть, как я буду насиловать ее, снова и снова. Интересно, что произойдет после этого? Ты по-прежнему будешь переживать за нее? Сможешь ли ты оставаться неравнодушным к одной из моих шлюх, не говоря уже о том, чтобы заботиться о ней?

— Оставьте ее в покое! — выкрикнул Асал, отчаянно рванувшись в своих путах.

Индраварман рассмеялся и знаком велел стражникам и По Рейму подойти к нему. Он что-то сказал им, чего Асал не расслышал. Он был настолько охвачен отчаянием, что для него в данный момент имело значение лишь одно — защитить Воисанну.

Стражники зашли ему за спину. Все так же улыбаясь, По Рейм извлек из складок своей набедренной повязки тонкую бамбуковую щепку длиной и толщиной со стержень птичьего пера.

— Я бы выколол тебе глаза, любитель кхмерок, — сказал он, — но король королей хочет, чтобы ты продолжал видеть. Поэтому я удовлетворюсь чем-нибудь другим.

Выйдя вперед, Индраварман положил руку на потную щеку Асала.

— По Рейм считает, что сможет сломать тебя очень быстро. Я же утверждаю, что ты сильнее. Так что потешь меня, Асал. Продержись дольше, чем он ожидает.

Тонкая рука поднесла к зрячему глазу Асала бамбуковую щепку.

— Выглядит не слишком внушительно, не так ли? — сказал По Рейм. — Но какую она может причинить боль! — Он шагнул за спину Асалу, и тот уже больше не мог его видеть.

Почувствовав, что стражники схватили его левую руку и большой палец на ней, Асал начал сопротивляться. Он извивался, сыпал проклятьями, рвался из веревок, но ничего сделать не мог. Смеясь, По Рейм взял бамбуковую щепку, воткнул ее ему под ноготь и начал вгонять все глубже и глубже, пока ее конец не прошел под ногтем и не уперся в кость. Боль возникла мгновенно, невыносимая и всепоглощающая. Веревки впивались в тело Асала, когда он пытался сопротивляться, как никогда, извивался, дергался и кричал от боли.

112