Танцующая на лепестках лотоса - Страница 121

121

Водомерки бросились врассыпную по поверхности воды, ускользая от рыбешки величиной с палец.

— Я знаю, что иногда тебе бывает тяжело давать ей советы, — сказал он. — Равно как и видеть ее со мной. Думаю, я не смог бы делить тебя с каким-нибудь мужчиной.

Она отвела глаза в сторону.

— За это я и хотел поблагодарить тебя сегодня, Аджадеви, — продолжил он. — За твою самоотверженность, за твою силу. Ты уделяешь Нуон больше внимания, чем самой себе, и я всегда буду благодарен тебе за это.

— Я всего лишь… выполняю свой долг.

Он сжал ее руку:

— Иди сюда, любовь моя. Следуй за мной. Я хочу тебе здесь кое-что показать. Мой подарок для тебя.

И снова они пошли по узкой тропинке, переступая через корни деревьев и обходя обрывки блестящей от росы паутины. Прямо перед ними стояли стеной густые заросли бамбука. Стебли толщиной в руку человека и высотой в двадцать футов терлись друг о друга, производя шум, похожий на стоны и хрипы. Джаявар остановился у одного из них и взялся за ствол руками. Он обернулся к Аджадеви.

— Ты была права, приведя нас в эту долину, — сказал он. — Это хорошее место для наших людей. Оно хорошее и для меня. Оно исцелило всех нас.

Она кивнула:

— Это исцеление было нам необходимо.

— Как и ты, я буддист много лет, но по-прежнему почитаю индуистских богов. Это место с изображениями Вишну и Шивы на скалах наполняет мою душу умиротворением. А это так необходимо перед битвой. Мне так хочется знать, какой будет жизнь после всех этих несчастий.

Раздался резкий крик обезьяны.

— Почему ты привел меня сюда? — спросила Аджадеви. — Ты мог сказать мне все это в любом другом месте.

— Потому что я видел, сколько наших людей молилось у этих вод. Видел, как они с трепетом касались резных рисунков, как склоняли головы. Они черпают здесь силу.

— Это правда.

— Очень немногие из наших людей буддисты, как мы, но нам тоже нужно свое место, где можно было бы молиться и черпать силу.

Она улыбнулась и протянула ему руку:

— Покажи мне.

Он повел ее в обход зарослей бамбука. Эти растения здесь были очень большие и казались очень старыми. Двигаясь осторожно и не торопясь, он чувствовал ее нетерпение, и это наполняло его сердце радостью. Похоже, все, что делала Аджадеви, она делала с мыслью о нем. Она была самым самоотверженным человеком из всех, кого он знал, и было приятно сделать что-то и для нее.

Там, где заканчивались заросли, река расширялась и поворачивала на запад, образуя глубокую заводь со слабым течением. На берегу этой заводи лицом к воде была установлена статуя Будды чуть больше человеческого роста. Будда сидел, скрестив ноги и положив на колени руки ладонями вверх. Вокруг него в расставленных на земле золотых чашах горели свечи. Здесь же были воткнуты тлеющие ароматические палочки, наполнявшие воздух запахом сандалового дерева.

Зачарованная этим зрелищем, Аджадеви молча шагнула вперед. Она вглядывалась в лицо Будды, который загадочно улыбался. Статуя была вырезана из такого же черного камня, как и те, между которыми текла река и которые использовались индуистами для увековечивания своих богов.

Аджадеви сложила перед собой ладони и поклонилась. Закрыв глаза, она начала молиться под тихий шелест бамбука, раскачивавшегося у нее за спиной. Джаявар наблюдал за ней с гордостью и удовлетворением, веря, что помог создать глубоко духовное место, которое прослужит его народу долгие столетия.

Он присоединился к Аджадеви в своих молитвах, прося у небес победы в предстоящей битве. Победа, которой он так жаждал, была нужна ему не ради власти и не из жадности, а ради свободы. Его люди должны быть свободными, чтобы иметь возможность молиться и умирать так, как сами считают нужным. Как король кхмеров, он знал, что свобода — самый бесценный дар для его людей, и все же на сегодняшний день он так и не смог дать ее им. Его народ был порабощен и попран. И это обстоятельство будет определять смысл всего существования Джаявара, пока чамы не будут изгнаны с его родной земли.

— Как тебе это удалось? — спросила она наконец, открывая глаза.

— В наш первый день здесь я гулял по берегу реки. Я увидел индуистские изображения, и они тронули меня. Я видел людей, молящихся своим богам, после чего спросил у каменотеса, можно ли создать статую Будды. Вскоре над ней уже работали пятеро мастеров. Чтобы она была готова в срок, они трудились день и ночь. Я хотел создать это святилище для наших людей, которые являются буддистами… и для тебя. Потому что это ты наделила меня даром первого взгляда.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты научила меня видеть, Аджадеви. Бывает красота… очевидная, как красота Ангкор-Вата, например, или красота ребенка. Но иную красоту заметить бывает сложно. Как можно разглядеть красоту в невзгодах, в упавшем дереве, а не в дереве, устремляющемся к небу? Как выживает красота, как может она расцветать, когда столько ее украдено у этого мира? После нашествия чамов я был растерян. И хотя я до сих пор скорблю по своим близким, хотя до сих пор донимаю тебя своими причитаниями, я знаю, что мои дети со мной, что их красота стала частью меня самого. Я хочу жить ради них, потому что своими поступками я воздаю должное их мечтам. Ты и только ты одна дала мне эту уверенность, эту способность, не обращая внимания на уродливую сторону жизни, замечать ее великолепие. И за этот драгоценный дар я буду благодарен тебе вечно.

Она повернулась к нему лицом и обняла его.

— Спасибо тебе. Спасибо за твое видение.

— Ты придала моей жизни новый смысл. Я — король без трона, но если мы выиграем эту битву, я постараюсь привнести в этот мир как можно больше новой красоты. С тобою вместе мы накормим голодных, излечим больных, дадим надежду упавшим духом. Наша империя достигнет новых высот, и через тысячу лет после нас люди будут ходить по дорогам, которые мы вымостили, любоваться тем, что мы построили, и это будет напоминать им об их важной роли в этом мире и о том, что каждый мужчина и каждая женщина может возвыситься до истинного величия.

121